– Мы ненадолго, – зачем-то сказала я и получила целый вагон вопросов, типа: «Тебя что, выгнали?», «Без профессии осталась, двоечница?» или «За что сыну такое горе?!»

– В общем так, либо ты оставляешь дочку со мной, либо я еду с вами, – заключила женщина и победно улыбнулась, когда я, закусив губу, передала дочь свекрови. Время шло на секунды, и ждать лишние полчаса не было возможности.

Зато уже через двадцать минут я влетела в приемную ректора и буквально упала на стол секретарши. Та позвонила Вяземскому и тут же мне ответила:

– Проходите в кабинет. Дмитрий Вячеславович подойдет через минуту.

Стараясь привести дыхание в норму, я осторожно открыла дверь и медленно, чеканя шаг, направилась к уже знакомому креслу. Теперь этот кабинет казался мне зловещим, не сулящим ничего хорошо. И почему-то только сейчас я задумалась, с чего это вдруг мистер Я-Лучше-Всех решил вернуть меня обратно? Нужно будет продать душу во благо науки?

Но все мысли вылетели из головы, когда я дошла до рабочего стола Вяземского и увидела, что лежит на нем. Нет, это точно была галлюцинация, такого не могло быть…

– Студенческий билет и маска… – вслух прошептала я, будто надеясь развеять видения, озвучив его.

Пошатнувшись, я едва успела схватиться за стол, дабы не упасть, как вдруг знакомые мужские руки обхватили меня за талию и прижали к себе. Теплое дыхание зарылось в волосах, а губы едва касались шеи.

– Доброе утро, девочка, – бархатно прошептал он.

Нет! Нет… Этого просто не может быть. Не может… Или может?

Я оттолкнула ректора так яростно, будто меня током ударило. Резко развернулась, готовая в любой момент залепить мужчине пощечину.

– Ну-ну… Что с настроением? – сощурив глаза, Вяземский смотрел на меня сверху вниз своим пробирающим до нутра взглядом. Руки снова сжали талию, пытаясь притянуть к себе. А я… Я зависла! Пытаясь сопоставить голос шикарного незнакомца с бала и сноба-ректора!

– От-тпустите… – тихо прошептала, решив, что схожу с ума. Галлюцинации слуховые и зрительные до добра не доводят! Глаза наполнились слезами от растерянности, смешанной с самым настоящим страхом.

– Вчера ты была более… активная, – как-то агрессивно усмехнувшись, ошарашил меня мужчина. – Может, тебе опять маску надеть?

Не дожидаясь моего согласия, он потянулся к столу, чтобы достать ту злосчастную маску. Только вот меня так и не отпустил, буквально повалил, нависнув сверху. Я хотела раствориться в этом столе, провалиться сквозь землю… А вот Вяземского все устраивало! Он похотливо окинул взглядом мою красную кофточку и скромные джинсы, прежде чем выдохнуть:

– Раздевайся, что ли, Иванова.

Это слова настолько ошарашили, что я даже заставила себя пробормотать:

– Что, простите?

– Раздевайся, говорю. Будешь расплачиваться за прогулы и возвращение на учебу, – как ни в чем не бывало пробормотал Вяземский, положив руку на мне живот. Ткань кофты слегка поднялась, и я ощутила тепло его тела. Знакомое чувство, словно удар электричества, прострелило позвоночник, придавая сил и отрезвляя.

– Не хочу, – на удивление, мой голос звучал спокойно и умиротворенно, несмотря на то, что внутри я рвала и метала. Выставив ладони вперед, уперлась руками в грудь мужчины, заставляя его держать дистанцию. А лучше вообще встать и позволить мне уйти!

Медленно… Так чертовски медленно! Вяземский наклонился к моей шее и, проведя кончиком носа дорожку прямо к уху, прошептал:

– Разве не ради этого был весь этот цирк вчера?!

Признаться, я не сразу поняла, что он сказал. Давление зашкаливало, сердце билось словно умалишенное. А виной всему были эти нежные прикосновения, доводящие до исступления. Знаю, я должна быть сильной, сопротивляться, дать ему пощечину и уйти… Но вчерашний вечер засел в памяти, а мужчина никак не выходил из головы.

Только вот когда я прокрутила вопрос в голове, едва не задохнулась… Только теперь от злости! Оттолкнула ничего не подозревающего мужчину, встала на ноги и, отряхнувшись, готова была уже уйти. Затем остановилась и, заглянув в его наглые глаза, уже почему-то зеленые, прорычала:

– По-вашему, я СПЕЦИАЛЬНО переспала с вами на балу, чтобы вернуться в вуз!?

– Естественно случайно, Иванова! И студенческий билет с маской ты тоже случайно забыла?! – саркастично и недоверчиво протянул ректор, закатив глаза. Сложив руки на груди, он коварно усмехнулся, осмотрев меня с ног до головы. – Признаться, твой способ мне понравился, хоть обычно таких методов я не приемлю. В этот раз сделаю исключение.

Вот тут уж я себя не сдержала. Сделала шаг вперед и отвесила мужчине такую пощечину, от которой в комнате звон стоял. Надо было видеть огонь в глазах Вяземского! Но уже было плевать…

– Знаете что? Идите вы далеко и надолго со своим вузом! – последний раз взглянув на своего незнакомца, я поморщилась. Как этот ректор вообще мог мне нравиться?! – И вообще, если бы я знала, что это вы, не переспала бы ни за какие деньги! Даже если бы это был вопрос жизни и смерти.

Вышагивая в сторону двери, я снова чувствовала эту зыбучую дыру в груди. Как он мог так обо мне подумать? Неужели я выгляжу, словно какая-то шлюха, решающая проблемы натурой?! Коснувшись ручки двери, хотела поскорее избавиться от этого грязного чувства, сбросить с себя балласт, но… И тут ждал сюрприз!

– Какого черта?! – нехотя развернувшись к мужчине, я уловила его самодовольный взгляд. Дескать, все. Птичка в клетке! – Почему дверь закрыта?

– Не хотел, чтобы нам кто-то помешал, – медленно протянул он, тем самым низким бархатистым тембром, от которого стягивало низ живота. Тем не менее взгляд оставался коварным и настороженным, как у настоящего хищника. – А ты себя плохо ведешь, Иванова. Придется тебя наказать… О, будешь моим личным секретарем! Лидочка как раз в декрет сегодня уходит.

– Не буду, – улыбнувшись, я сложила руки на груди. Вот тут-то он точно не мог меня заставить! – А еще будете ко мне приставать, расскажу всем в вузе и вас уволят.

– О чем ты говоришь? – надменно театрально ужаснулся мужчина, наступая на меня. С каждым его шагом я вздрагивала, ожидая его близости так же сильно, как и не желая этого. – Я? Да еще и приставать? Какая несусветная чушь! – фыркнул он, оказываясь чертовски близко. Обе руки упали на дверь, заключая меня в кокон, а глаза продолжали таранить меня повышенным вниманием. Почему же они все-таки постоянно разного цвета? – Скорее, поверят в историю студентки, которая очень не хотела отчисления и была готова на все.

Отвернувшись, я старательно делала вид, что махинации мужчины мне не интересны, а на близость вообще плевать. Как вообще можно так сильно ненавидеть и хотеть одного человека?!

– В любом случае я ни на что не готова. Так что лучше вам позволить мне уйти, и на этом распрощаемся, – скромно заключила я, а затем почувствовала, как рука мужчины легла мне на подбородок, заставляя повернуться к нему.